Оперативным управлением новой компании займется гендиректор СМ Евгений Яковлев, а сам Бендукидзе возглавит совет директоров. По его оценке, на слияние уйдет год и столько же - на выработку новой бизнес-стратегии "укрупненных" ОМЗ. О своих планах на более отдаленное будущее Бендукидзе предпочитает не говорить - "бессмысленно объявлять о них громогласно".

- Слияние ОМЗ и "Силовых машин" - сделка года в российском машиностроении. Как долго шли переговоры о слиянии?

- Мы начали очень тесно общаться насчет совместных действий по атомной тематике еще пару лет назад. Наша продукция не перекрещивается, просто мы хотели добиться прозрачности в этой сфере. В ходе встреч возникла идея посмотреть [на возможность слияния], но в очень предварительном режиме. В начале прошлого года мы начали изучать друг друга, хотя сильно мешало то, что мы находились на разных стадиях корпоративного развития. ОМЗ были публичной компанией с понятной структурой, а "Силовые машины" только начинали консолидацию активов.

Активно переговоры начались с начала октября, после того как 30 сентября мы вышли на лондонскую биржу. К этому времени была завершена существенная часть консолидации "Силовых машин", в октябре они провели частное размещение 17% акций, а перед этим сделали первую проформу консолидированной отчетности. Частное размещение показало, что рыночная капитализация "Силовых машин" близка к нашей. В октябре мы уже говорили на одном языке: был документ, который описывал нашу компанию на момент выхода на биржу, и был их меморандум, составленный HSBC, который описывал "Силовые машины". На этой основе мы зафиксировали наши показатели и начали быстрое движение к объединению.

Словом, сделка созревала два года, но на содержательные переговоры ушло два-три месяца.

- Выход на лондонскую биржу дал вам какие-то преимущества при структурировании сделки с СМ?

- Когда мы занимались листингом, слияние еще не рассматривалось как дело решенное. В августе [президент ХК "Интеррос" Владимир] Потанин предложил мне обсудить вопрос, но я тогда ответил, что сейчас это невозможно. Ведь если мы начнем это обсуждать, то должны будем об этом указать в документах, направляемых на биржу, и был риск не успеть к 30 сентября. А если бы мы не успели, то потеряли бы почти год.

А выход на биржу позволил нам структурировать сделку с СМ не как создание новой компании, куда мы внесли бы все активы, а как поглощение. В итоге получается большая компания, которая сразу имеет и листинг, и историю нормальной отчетности. А это, по оценкам, дает не меньше 10% капитализации.

- Вы одним из первых обозначили угрозу чеболизации России. Крупнейший акционер "Силовых машин" - многоотраслевой холдинг "Интеррос". Вы решили стать частью чеболя?

- Опасность чеболя в том, что там все время совершается внутренний переток капитала, существуют навязанные производственные связи, нет общей прозрачности бизнеса и при этом происходит ущемление интересов миноритарных акционеров. "Интеррос" не является чеболем, каким он, может, и был какое-то время назад. Сейчас он на пути превращения в фонд частных инвестиций. Чем отличаются многие такие структуры от самих же себя пятилетней давности? И Росбанк, и "Силовые машины" входят в "Интеррос", но никаких специальных отношений у них нет. Являются ли "Силовые машины" крупным специально отобранным поставщиком для "Норильского никеля"? Нет, и т. д. Тут очень важна котируемость на признанных международных биржах. Котируемая компания живет не так, как хотят менеджеры или крупные акционеры, а по правилам, которые диктует биржа. Конкретно в нашем случае - "Интеррос" не ставит целью поглотить и контролировать ОМЗ, а выступает портфельным инвестором в публично торгуемой и прозрачной компании.

- Какова стратегическая цель этого слияния?

- Заработать денег. Честно.

- А как слияние помогает заработать?

- Объединение компаний, безусловно, усиливает нашу позицию, потому что в некоторых случаях мы можем клиентам предлагать как отдельные решения, так и решения "под ключ". Мы можем построить атомную станцию на основании нашего ядерного цикла и турбин "Силовых машин" или предложить то же самое по отдельности. К тому же объединенная компания будет соразмерна конкурентам. Например, на атомном направлении самая маленькая компания - BNFL, ее общие продажи вдвое больше, чем у нашей объединенной компании, а продажи той части, которая занимается именно атомным машиностроением, в 1,5 раза больше.

Наша компания или "Силовые машины" не могут из-за своего небольшого размера выпустить евробонды. Размещать на $50 млн бессмысленно, а на большее мы по нашему размеру не могли рассчитывать. А компания, которую мы создаем, может выйти с евробондами на $200 млн.

Объединенная компания может дойти до заимствований в $600 млн. Допустим, мы привлечем $0,5 млрд и при снижении на 2 процентных пункта стоимости заимствований сэкономим $10 млн.

Очень важный вопрос - восприятие компании портфельными инвесторами. Многие крупные инвестиционные фонды специально Россией не занимаются. Они оперируют десятками миллиардов долларов, и для них купить пакет акций, допустим, на $10 млн неприемлемо. Они хотят покупать сразу большой пакет. Работа с такими инвесторами становится реальной, когда капитализация под $1 млрд.

Есть еще вопросы, связанные с издержками. Я не уверен, что мы сэкономим большие суммы на закупках, потому что система суперцентрализованных закупок экономит на издержках, но теряет на оборотном капитале. Но у нас большие возможности более рационального размещения наших производств, поскольку существенная часть мощностей будет в Санкт-Петербурге. Экономию на этом я оцениваю в несколько десятков миллионов долларов.

Вот таким образом мы честно заработаем деньги.

- Акционеры ОМЗ и "Силовых машин" планируют подписывать какие-то документы, которые регламентируют детали сделки?

- Соглашение [об объединении] носит "понятийный" характер и объясняет, как мы будем действовать. Сейчас мы примем небольшое количество юридических документов, которые будут носить обязательный характер. Но сама сделка очень простая: мы выпускаем новые акции и меняем их на акции "Силовых машин".

- Предусмотрен ли штраф для стороны, которая захочет выйти из сделки?

- Штрафа нет, но мы постарались так сконструировать сделку, чтобы она была необратимой. Это в интересах обеих сторон. У всех на слуху другая, гораздо большая, сделка "ЮКОСа" и "Сибнефти". В принципе, вы можете объединить эти две компании, можете их разделить, но от этого их продукт, который они делают, дешевле не становится.

Для нашей компании это не так. Если мы завтра скажем, что слияния не будет, клиенты заподозрят наличие каких-то проблем, а это может снизить приток новых заказов. В нашем бизнесе очень важна не только техническая возможность изготавливать оборудование, но и состояние, структура собственности компании, ее планы на будущее. Поэтому разрыв сделки негативно отразится на обеих компаниях.

- То есть у вас не осталось никакой возможности развернуть сделку?

- Экономически невыгодно разворачивать ситуацию обратно, очень невыгодно. С самого начала происходит целый ряд необратимых изменений.

- А вы перед сделкой свой пакет акций не увеличили?

- Зачем? Увеличить свой пакет до контрольного, чтобы слияние опять его сделало неконтрольным? Мне комфортно с моим маленьким пакетиком.

- А не планируете ли вы продать принадлежащие вам акции ОМЗ?

- Нет. Я думаю, что у них в долгосрочном плане есть перспектива роста. Но я, может быть, буду использовать эти акции как инструмент для финансирования других интересных сделок.

- У Skoda что вы покупаете?

- Со Skoda мы ведем переговоры о покупке двух подразделений - Skoda JS и Skoda Steel. Skoda Steel - это аналог нашего "ОМЗ-Спецсталь", она делает сверхкрупные поковки и отливки. Skoda JS изготавливает оборудование для атомного машиностроения. У Skoda JS объем продаж - около $70 млн, у Skoda Steel - около $90 млн. Мы давно вели с переговоры со Skoda Holding и недавно подписали предварительное соглашение. Оно гласит, что мы единственные, с кем они могут вести переговоры. Сейчас мы завершаем due diligence. По его результатам мы можем скорректировать первоначальную цену, которая изначально составляла 40 млн евро за обе компании. Если Skoda соглашается с нашей ценой, то сделка совершается. Если не соглашается, мы расходимся.

- Что даст ОМЗ эта сделка?

- По ядерному машиностроению мы не приобретаем каких-то сверхновых компетенций. Но мы получаем доступ к целому ряду рынков. Ситуация с Skoda Steel интересней. В мире небольшое количество компаний могут делать крупные и сверхкрупные поковки. ОМЗ сейчас находится на 5 - 6-м месте по объему. Если мы приобретаем Skoda Steel, то у нас есть возможность формировать компанию по сверхкрупным поковкам из спецстали, которая будет в первой тройке.

- Оба подразделения Skoda покупают ОМЗ или объединенная компания?

- Компании объединятся через 180 дней. А эта покупка будет раньше, поэтому покупать будут ОМЗ.

- Коэффициент обмена акций ОМЗ и "Силовых машин" после совершения этой сделки не изменится?

- Не изменится, потому что сделка увеличивает задолженность компании. Более того, технические переговоры о конкретных условиях приобретения придется вести [гендиректору "Силовых машин" Евгению] Яковлеву, как генеральному директору ОМЗ.

- Слияние с "Силовыми машинами" свидетельствует о намерении ОМЗ сконцентрироваться на энергетическом машиностроении? Что будет с остальными подразделениями - судостроением, нефтегазовым бизнесом?

- Мы же не клятву давали - мы деньги зарабатываем. Это направление продолжает существовать и будет развиваться, другое дело, что оно, конечно, находится не в основном фокусе компании. Я сторонник того, что в долгосрочном плане любая компания должна сосредотачиваться на все более и более узких сегментах рынка. Поэтому модель, когда компания будет развиваться как конгломерат, равномерно во всех направлениях, не будет реализована.

- Вы говорили, что сумма долга объединенной компании может вырасти более чем вдвое до $600 млн. Ради чего вы будете наращивать долг?

- Некоторые крупные проекты частично финансируются поставщиками оборудования. Они могут быть обеспечены даже суверенными гарантиями, но вы все равно должны деньги привлекать откуда-то.

Недавно "Силовые машины" подписали большое кредитное соглашение с Европейским банком реконструкции и развития, по которому значительные средства будут направлены на обновление оборудования.

Деньги потребуются и на поглощения, конечно. Я не жду огромной волны поглощений, но компания не может жить в вакууме, она должна все время менять свою структуру, отделять одни части, приобретать другие...

- У нас в стране остались привлекательные объекты для поглощения?

- Таких производств в России осталось не очень много. Для объединенной компании интерес представляют российские проектно-конструкторские организации, особенно занимающиеся атомным машиностроением.

Сегодняшняя ситуация, когда они находятся в собственности у государства и государством как бы управляются, очень неэффективная. В России этим занимаются несколько проектных институтов, и они непрерывно конкурируют друг с другом. Казалось бы, конкуренция - это хорошо, но в итоге разнообразных проектов атомных станций в России столько, сколько во всем мире, вместе взятом.

"Атомстройэкспорт", который я сейчас возглавляю, выплатил и выплатит очень небольшой группе проектных организаций больше $250 млн. А у них еще есть деньги от "Росэнергоатома", есть еще программа НИОКР Минатома, т. е. за несколько лет через них прошло и пройдет где-то $350 - 400 млн. Несколько сотен миллионов долларов в России эквивалентно нескольким миллиардам долларов на такую же работу в мире. Но это не приводит к расцвету наук, потому что эти государственные унитарные предприятия абсолютно нечувствительны к потоку денег, который на них идет. Деньги пришли, ушли, а там ничего не осталось, все сухо. Ни обновления кадров не произошло, ничего.

- А государство готово их акционировать?

- Наоборот. Не дай бог, кто-то будет уметь чертить реактор. Хотя это неразумно, так как можно нанять специалиста из той же проектной организации и он будет чертить. Если в России по каким-то, в том числе идиотским, соображениям будет невозможно покупать проектные организации, будем покупать за пределами нашей страны. Будет такая сложно построенная, бессмысленная конкуренция.

Сейчас в Минпромнауки родилась очень здравая идея, что государство не должно, как собака на сене, держаться за так называемую интеллектуальную собственность, потому что оно не может ею воспользоваться. Интересно, что на это скажут другие "стражи государственных интересов".

- Вы заканчивали переговоры о слиянии в ноябре, когда Михаил Ходорковский был уже в тюрьме. На этой стадии переговоров политический аспект как-то учитывался?

- Нет, я, честно говоря, не думал об этом сильно. И я не считаю, что начался наезд на бизнес. На мелкий уже давно наезжают, просто мы к этому привыкли, и на средний наезжают. А сейчас начали и на крупный наезжать.

- Пришлось ли вам согласовывать с властями сделку по слиянию ОМЗ и "Силовых машин"?

- Я не знаю, беседовал ли с кем-нибудь [на эту тему] Потанин или Яковлев. Но я - нет. Для меня это настолько неприемлемо, что вы даже не можете себе представить.

- Вы приходили к нам в редакцию полтора года назад. У вас нет ощущения того, что страна сильно изменилась? Например, прокуратура занялась тарифами на электричество и массой других полезных дел...

- Я не знаю. Может, это просто такой спазм перед выборами, а может, долгосрочная тенденция. Если это долгосрочная тенденция вмешательства в экономику не с целью соблюдения законов, а с целью их нарушения, то я думаю, что особого бизнеса в нашей стране не будет.

- Бизнес способен как-то этому сопротивляться?

- Нельзя превращать коммерческую организацию в очаг политического сопротивления. Ее задача - зарабатывать деньги, а [сопротивляться] - функция политических структур. Заниматься одновременно бизнесом и политикой неправильно. Продал [бизнес], положил деньги в банк и занимайся политикой. С другой стороны, мы молодая страна. Будем учиться на собственных и на чужих ошибках.

- Справляется ли РСПП со своей ролью лоббиста крупного частного бизнеса?

- Не надо видеть в РСПП исключительно лоббиста крупного бизнеса. Основная часть того, что делало РСПП, было в интересах всего общества и всей экономики страны. Нельзя сказать, что от нашей борьбы за либерализацию валютного законодательства будет расцвет крупных компаний, а малым и средним это ничего не даст. Наоборот, малые и средние компании получат те возможности, которые крупные компании и так имели за счет сложной системы банков и офшоров. И в реформировании судебной системы РСПП участвовал не для того, чтобы пара крупных компаний могла в Москве правильно судиться, а для того, чтобы судебная система была более прозрачна и эффективна.

Вопрос не в роли РСПП, а в нынешней конфигурации власти. Возможны ли какие-нибудь общественные инициативы и будут ли они услышаны? Я очень опасаюсь, что нынешняя конфигурация проправительственного большинства в Думе позволит разным чиновникам среднего уровня приходить и говорить, что велено такой-то налог принять. Глядишь, и будет принят.

Налоговые законы и прежде неряшливо писались. Но когда были люди, которые оппонировали этому, что-то не проходило. А сейчас и спорить не с кем. Баланс нарушен. Причем у нас не та ситуация, когда победившая партия формирует правительство. Сейчас победившее правительство формирует парламент. Нельзя сравнивать ["Единую Россию"] с республиканцами, потому что республиканцы сформировали свою программу, с ней победили и сейчас ее претворяют в жизнь. А с какой программой победила "Единая Россия", мне непонятно.

- Кампания по выборам в Думу - это разовая акция. А как быть с глобальным вопросом о социальной ответственности бизнеса?

- Мне кажется, это надуманная проблема...

- Она надумана президентом.

- Президент тоже может ошибаться. Один из героев Бабеля говорил, что ошибаются все, и даже господь Бог.

Социальная ответственность пропагандируется и на Западе, но мне кажется, что и там это тоже имитация. А мы, с нашим советским наследием, должны были максимально уходить от "бесплатных" социальных благ, чтобы сделать нашу экономику и жизнь прозрачной и понятной. В нашей действительности как происходит? Люди говорят: "Ну как мы можем платить налоги, а детский сад кто будет содержать, а хотите, я сейчас всех уволю? " А чиновники на это отвечают: "Что ты, что ты, ну ладно, не плати налоги".

Но в функционировании социальной части государственного механизма всегда есть промашки, пробелы. Поэтому пусть бизнес поможет в каких-то острых точках, где государство принципиально не справляется, потому что нужно менять важные законы, на это уйдет три года, а за это время люди умрут.

Мы найдем способ помогать в таких точках. Так было, когда президент предложил нам давать деньги фонду, который помогал семьям погибших моряков "Курска". На самом деле понятно, как это должно происходить. Должно быть нормальное, рыночное страхование. Немецкий солдат застрахован, его посылают в Ирак, и в случае его смерти семья получает большую страховку - несколько сотен тысяч долларов. И не стоит вопрос, как помогать. Но когда еще наше государство развернется, а тут люди уже погибли. Вот в таких случаях бизнес и может выступать в качестве летучего отряда помощи. Но даже в этом случае мы должны говорить об участии лично бизнесменов, а не компаний.

- А какое отношение к этой теме у ваших коллег из РСПП?

- Разное. Мне повезло, что основная часть нашего производства находится в больших городах. А у некоторых коллег большая часть находится в мелких городах, и если они ничего не будут делать, то в итоге все как-то наладится, но не известно когда. Я беседовал с [совладельцем "СУАЛа"] Виктором Феликсовичем Вексельбергом - они проделали достаточно большую работу по тем небольшим городам, где у "СУАЛа" расположены производства. И это имеет эффект. У того же "ЮКОСа" была программа - помогать молодым людям из небольших нефтяных городов становиться публичными политиками, чтобы можно было в городской совет выбирать людей современно мыслящих. Потом, правда, это было вменено в вину как попытка обширного захвата власти.

- Как меняется наша государственная машина в смысле процедуры и скорости принятия решений?

- Слава богу, я не очень часто сталкиваюсь со всей государственной машиной, поэтому не могу температуру всей машины замерить. Но в целом раньше она функционировала плохо, потому что детали были дефектные. Сейчас она функционирует лучше, но не в том направлении.

Возьмем министерство Икс. Там работали люди, которые не понимали, о чем идет речь. Они были худшими из тех, кто жил в другой стране. Сейчас там люди, которые все адекватно понимают, но в первую очередь они понимают свой интерес. Существенные фрагменты министерств полностью коммерциализованы.

- Полностью перешли на взятки?

- Нет, какие взятки? Основное направление в движении российской бюрократии - к бизнесу. Раньше кто-то давал взятку, чтобы решить вопрос. А сейчас чиновник сам для своего бизнеса решает вопросы.

На самом деле я недавно обнаружил в России массовый мелкий и средний бизнес. Просто он не там, где мы думали, - он в сфере государственных услуг. Сколько в России государственных учреждений?

- Под 100 000.

- А сколько совокупно там работает человек?

- Несколько миллионов.

- То есть несколько десятков человек на учреждение. Это и есть у нас типичный малый бизнес. Только эта система основана не на собственности, а на административном подчинении.

- Может ли система "малого бизнеса", которую вы описали, законсервироваться или даже развиваться?

- Нет, эта ситуация нестабильная. Если она будет развиваться дальше, у нас произойдет смена режима. Ведь это случается (кроме случаев типа Октябрьской революции) потому, что общество перестало верить в существующий политический процесс. В России это произошло два раза - в феврале 1917 г. и в конце 1991 г. Царь отрекся [от престола] не потому, что к нему пришли с пистолетом. Он ушел, потому что понял, что он уже ни при чем. У коммунистов [в 1991 г.] все было - бомбы, танки, солдаты, но самих коммунистов не стало.

Понятно, что второй президентский срок принципиально будет отличаться от первого. И большой вопрос, как он будет отличаться, какая компонента будет доминирующей. Я не знаю ответа на этот вопрос. Есть некая положительная риторика. Например, об административной, налоговой реформах. Еще несколько лет назад в это нельзя было даже поверить. Мне кажется, если перед президентом не будет стоять вопрос поддержки рейтинга, то он, возможно, будет готов на большее количество решительных, жестких действий.

- Премьер Михаил Касьянов говорит, что налоговая реформа закончилась...

- И при этом правительство намеревается перейти на систему спецсчетов для НДС, что фундаментально изменит налоговую систему. Мол, у нас все сделано, все пострижены, осталось только поотрезать головы - и все будет хорошо. Можно говорить о завершении налоговой реформы, если бы мы достигли состояния равновесия - когда большинство налогов собирается почти полностью. Но мы пока, по моим оценкам, находимся где-то между 50% и 60% собираемости налога с зарплат и реальными налогами на добавленную стоимость. Как можно останавливать на этом реформу?

- Чем вам не нравятся спецсчета?

- Представьте себе, что я создал фирму, которая на банковский кредит купила пирожные за $100. Плюс НДС - $118. Продали пирожные за $120. Но покупатель заплатит 18% этой суммы, т. е. $18 с небольшим на спецсчет. Банк говорит: "Хорошо бы кредит вернуть". Но на обычном счете есть чуть меньше $102. А остальные средства навсегда заморожены на спецсчете. Что мне в этой ситуации делать? Я завершил свою предпринимательскую деятельность, заработав $2. [Первый замминистра финансов] Сергей Шаталов говорит, что это жульнические фирмы и они с такими будут бороться. Но в Конституции не написано, что мы должны заниматься непрерывной экономической деятельностью.

То же самое с разовыми инвестициями или сезонным бизнесом. Вы купили материалы, оплатили НДС, произвели продукцию, продали ее. В ближайшие полгода вам не надо ничего покупать или инвестировать, но часть выручки лежит на спецсчете. Вернуть ее невозможно.

Поэтому система спецсчетов может работать для непрерывных равномерных бизнесов. Но как только у возникают разовые бизнесы, система не работает. Либо надо научиться торговать деньгами на спецсчете, т. е. обходить закон.

- Тогда как довести собираемость НДС до 100%?

- У нас уровень изъятий слишком большой для экономики. 4 - 5 лет назад достаточно было бы просто снизить ставку НДС до 10%, и это сработало бы. Но сейчас мы попали в ловушку. На лжеэкспорте зарабатывается столько, что двукратным снижением ставки проблему не решить. Люди просто станут в два раза больше документов оформлять. Поэтому можно снизить ставку до 10%, но при этом сильно ужесточить администрирование.

- Это как?

- Почистить ряды разных организаций, посадить кое-кого... Разве есть страны, где никто ничего не делает и все получается само? Так не бывает. Другой вариант - отменить НДС.

- Как тогда компенсировать выпадающие доходы бюджета?

- Это миф, будто НДС приносит большие поступления в бюджет. Я утверждаю, что возврат НДС уже сравнялся с доходом от него. Сейчас в бюджете положительное сальдо только потому, что поступления НДС по времени отделены от возврата. Но если НДС снизить, вырастут поступления по другим налогам.

- Должна ли публичная компания платить все налоги или ей дозволено использовать схемы налоговой оптимизации?

- Я считаю, что надо платить все налоги. В прошлом году мы заплатили больше $100 млн. Если вы начинаете создавать схемы по уходу от налогов, сразу же возникают две проблемы. Первая связана с управлением компанией, я уж не говорю о проблеме с правоохранительными органами. Вы же хотите добиться прозрачности, чтобы понимать, не украл ли у вас кто-то. Но, создавая островок непрозрачности, вы не имеете права требовать с людей, чтобы они были прозрачными и честными, пока вы поворуете немножко. Во-вторых, если вы хотите иметь публичную компанию, то как можно акционерам объяснить эти вещи? Ведь они подумают, что если вы так украли деньги для них, то для себя украдете в 10 раз больше.

- Но ведь все эти схемы налоговой оптимизации происходили потому, что закон их допускал...

- Я поприветствовал бы такой судебный процесс, где судили бы не только того, кто выступал за продвижение этих схем, но и чиновника, который эти законы предложил.

- Хотелось бы узнать о ваших планах на будущее.

- Я предполагаю в скором времени перестать быть генеральным директором ОМЗ. Я предполагал это сделать в мае, в любом случае было даже решение нашего совета директоров. Но это может произойти раньше в связи со слиянием с "Силовыми машинами". Конечно, у меня есть планы, но я считаю крайне бессмысленным строить их на перспективу и объявлять громогласно. Могу сказать, что весь ближайший год я должен быть поглощен заботами о слиянии и разработкой бизнес-стратегии объединенной компании.

- Будет ли бюро РСПП решать, кого поддерживать на выборах президента?

- Никого. Даже политическая партия не может диктовать своим членам, кого поддерживать, а уж тем более РСПП. Кого хочешь, того и поддерживай. К тому же нас призывают не вмешиваться в политику.

О КОМПАНИИ: В состав группы "Объединенные машиностроительные заводы" (ОМЗ) входят свердловские "Уралмаш" и Завод сварных машиностроительных конструкций, "Ижорские заводы" (Санкт-Петербург), волгоградское НПО "Буровая техника", судостроительные заводы "Красное Сормово" (Нижний Новгород), ССРЗ им. III Интернационала (Астрахань), "Нижегородский теплоход", Волгоградский судостроительный завод, судостроительная фирма "Алмаз" (Санкт-Петербург) и ряд других компаний, в том числе американская Friede Goldman (проектант буровых платформ) и румынская UPET (производитель буровой техники). Выручка ОМЗ по стандартам US GAAP в первом полугодии 2003 г. составила $215,7 млн, чистая прибыль - $14,1 млн. Кахе Бендукидзе принадлежат 25,93% акций ОМЗ.

БИОГРАФИЯ: Каха Бендукидзе родился 20 апреля 1956 г. в Тбилиси (Грузия). Окончил Тбилисский государственный университет по специальности "биолог". В 1977 г. продолжил образование в аспирантуре МГУ.

В 1981 г. начал научную карьеру в Институте биохимии и физиологии микроорганизмов Академии наук СССР. В 1988 г. организовал собственное дело - производство биохимических препаратов. В 1994 г. стал членом совета директоров судостроительной фирмы "Алмаз".

В 1996 г., после создания "Объединенных машиностроительных заводов", стал председателем совета директоров, в 1998 г. - генеральным директором "Объединенных машиностроительных заводов" (группа "Уралмаш-Ижора").

Член бюро правления Российского союза промышленников и предпринимателей, председатель комитета по налоговой политике РСПП.
 

Источник материала "Ведомости".

Четверг, 5 февраля 2004, 09:48